Почему жертвам психологического насилия трудно понять, что они жертвы.

Знаете, чем жертва психологического насилия отличается от других жертв?

Вот представьте жертву Холокоста или других лагерей смерти. Вот там во-первых, скорей всего такая жертва не одна, во-вторых все прекрасно знают, кто враг и кто жертва. В чем эта жертва хоть чуть-чуть имеет стабильность - так это в четком понимании, что она является жертвой и на данный момент у нее есть враг. То есть мышление жертвы военных действий точно понимает, что она является жертвой, другие люди это тоже понимают. Поэтому, выходя из таких лагерей, жертвам было проще рассказать о том, что они пережили, потому что это видели все. В этом положении, на одной или другой стороне, оказывались все, поэтому тем кто выживал, люди верили, понимали, о чем идет речь, что это было насилие над людьми и поэтому они понимали жертв данных трагедий. Вспомните В. Франкла, психотерапевта, который прошел через лагерь смерти, а потом написал еще много своих трудов про смысл жизни на основе того насилия, которое ему пришлось пережить. Это фундаментальные труды, которые реально привнесли в психотерапию много нового, на чем основывается экзистенциальный анализ.

А теперь представьте жертву частного психологического насилия, которая находится одна среди манипуляторов и абьюзеров, в лице которых могут быть и родители, и партнеры и начальники. Знаете, чем будет отличаться жертва психологического насилия от жертвы военного или физического насилия? Тем, что жертва не может адекватно понять, является ли она жертвой или нет. Когда идет психологическое насилие, то личность жертвы часто диссоциируется, и реально жертва не может понять, кем она является. Потому что нет свидетелей, нет таких же жертв. Со стороны окружающих её психологических абьюзеров играет роль газлайтинг, где на жертву постоянно навешивается не её вина, и она должна с этим мириться, потому что социуму всегда преподносится вина именно жертвы, так как абьюзеры никогда не будут брать на себя ответственность за свои поступки.

Поэтому часто можно видеть успешную с виду семью/организацию/ячейку общества, но на самом деле никто и никогда не увидит, что под этой успешностью может скрываться психологическое насилие.

Получается, что это военные действия лично для жертвы и они на столько неочевидны и таинственны, что часто жертва не понимает, что она жертва. Жертва одна воюет, но иногда даже и не понимает, что это война. И иногда война эта длится на много дольше чем аналогичные действия, но на физическом уровне. То есть жертвы психологического насилия, особенно если это жертвы своих родителей, долгие годы могут не понимать, что они на самом деле жертвы. Эта война может длиться и 20 и 30 и 40 лет. И никто этого рядом видеть не будет, никто не сможет помочь человеку, пока он сам не начнет помогать сам себе.

Поэтому, жертвам психологического насилия трудно понять, что они на самом деле жертвы, часто жертва борется с собой, когда она не может и позволить себе мысли о том, что близкие и любимые люди могут так поступать, поэтому всегда жертвы винят себя и никогда не будут об этом рассказывать другим, то есть настоящие жертвы не ноют никогда, потому что они берут вину своих абьюзеров на себя. При чем, если жертвы этого не поняли в одних отношениях, то они сразу могут попасть в другие и аналогичные, где тоже будут играть ту же роль, пока не осознают.

Я считаю, что психологическое насилие хуже реальной войны, потому что тут война идет чисто на психологическом уровне, и для начала жертве как минимум придется стать профессором психологии, а до этого может пройти много времени. До этого момента ей придется испытать на себе всю ненависть социума, потому что абьюзеры уже давно ей приписали определенную негативную роль в их игре и пути к их самоутверждению.

Так что психологическое насилие для человека - это лично его война. И часто эта война длится до тех пор, пока человек не осознает, что он является жертвой.

Если вы оказались жертвой семейного психологического насилия, можете писать мне, помогу разобраться.